- Ваше гимнастическое Величество! Буквально десять минут назад стражники королевской тюрьмы Гантели мне сообщили, что сегодня на рассвете этот мерзавец сбежал из-под стражи. – почти с порога доложил королю Дэцэпэрии Отжиманию и его жене королеве Приседании главный министр королевства Эспандер. В это время королевская чета и их приближенные спокойно завтракали, а значит, меньше всего ожидали плохих вестей. От неожиданности королева даже слегка разволновалась.

- Как он посмел! – удивленно сказала она то ли королю, то ли всем присутствующим. – Неужели в душе этого юноши действительно не осталось ничего святого?! Я же буквально вчера так долго с ним говорила, так убедительно объясняла, как важно для него и всех дэцэпэшников беспрекословное исполнение нашей королевской воли.

- Да таких как этот Дионис, Нужнейшая из всех королев, не убеждать надо, а при всех дэцэпэшниках на площади вещать. – злобно произнес Эспандер. – Его нужно было уничтожить еще тогда, когда он заложил первый камень своего кабака, а не сейчас, после двух месяцев после открытия этого глубоко постыдного и оскорбительного для всего нашего народа заведения.

- Тебе не хуже меня известно, дорогой Эспандер, что Дионис строил этот кабак в самой отдаленной части королевства, там, где я со своей свитой очень редко бываю. – ответил на язвительные упреки министра король. – Да, вчера мы опять пробовали образумить этого неблагодарного, но, даю свое королевское слово, это действительно было в последний раз. Я согласен с тобой, мой верный Эспандер. Дионис - политический преступник, который уже не однажды пробовал подорвать устои моего королевства и может сделать это снова. Поэтому нам нужно как можно скорее его поймать и предать смертной казни.

В эту минуту в главную столовую дворца вошла с большим кувшином молока сестра сбежавшего преступника София. Они с братом очень рано осиротели, и король с королевой, по своей великой милости, взяли их к себе на воспитание. Но Дионис, не прожив во дворце и месяца, сбежал и спрятался в дремучем лесу на границе Дэцэпэрии с соседним государством. Там он и вырос, вдали от многочисленных спортзалов королевства, в которых все остальные дэцэпэшники под строгим руководством и наблюдением помощников короля два раза на день по два часа приседали и отжимались не менее двух тысяч раз, до непереносимой боли в кистях жали эспандеры и выполняли упражнения с гантелями.

София в своей ранней юности была одной из самых старательных и трудолюбивых дэцэпэшниц. Она с большой старательностью и прилежностью выполняла все, что от нее требовали в стенах главного спортзала Дэцэпэрии. Отжиманий не мог нахвалиться своей воспитанницей и поэтому относился к ней, как к родной дочери. Ей одной он разрешил заниматься без присмотра своих помощников, оборудовав специально для ее занятий одну из самых больших и светлых комнат дворца. Но душа Софии была настолько переполнена восхищением мудростью и величием короля и его праведного режима, что когда она оставалась одна, то в ее душе сами собой начинали возникать стихи-прославления, которые девушка сначала просто переносила на бумагу, а потом дорабатывала до совершенства и перекладывала на музыку. Очень часто это ее так увлекало, что она забывала обо всем на свете (даже о том, что нужно выполнять упражнения), и поэтому с каждым днем она работала над собой все меньше и меньше.

Однажды король вошел в комнату своей воспитанницы и увидел, что несмотря не довольно поздний утренний час, София все еще находится в кровати и о чем-то нежно мечтает. От увиденного Отжиманий пришел в дикую ярость и отправил Софию работать на королевскую кухню. А вечером третьего дня, укладываясь в постель, София не нашла под подушкой своей тетрадки с дифирамбами. Обыскав безрезультатно всю комнату, девушка решила, что это сам Бог наказал ее за непослушание, и на этом успокоилась.

Конечно же, своими больными руками девушка трудилась далеко не так хорошо, как остальные работники кухни, которых король взял на работу из страны Богатырии. Поэтому главный повар очень часто оставлял ее без еды, а иногда и бил. К тому же его раздражала то, что его новая подчиненная должна была постоянно отлучаться на занятия в спортзале. Но, несмотря ни на что, София не смогла перестать писать свои песни-дифирамбы. Наоборот, каждое новое произведение у нее получалось в десять раз красивее и проникновеннее чем предыдущее.

Даже во времена относительной свободы своей любимой воспитанницы Король следил за каждым ее шагом и, конечно же, знал о существовании ее музыкально-поэтических произведений. Но он считал, что это всего лишь легкая любовная лирика еще ничего не смыслящей в жизни девчонки. Поэтому Великий Отжиманий не посчитал нужным взять в руки и открыть поэтическую тетрадку Софии даже тогда, когда Эспандер положил ее ему на стол сразу же после основательного обыска комнаты мудрой певуньи.

Покорно склонив голову и не смея подняться взглядом даже до уровня спинки королевского стула, София поставила кувшин на стол и развернулась, чтобы уйти назад. Но тут ее остановил металлический голос Короля:

- Соня, почему ты все еще во дворце, а не в спортзале? Что, опять замечталась и не успела вовремя выполнить задания главного повара?

София раскраснелась от стыда и произнесла почти шепотом:

- Ваше Гимнастическое Величество, тысячу раз прошу у Вас прощения за то, что я еще не в спортзале. Подача молока к королевскому завтраку – последнее, что мне необходимо выполнить перед уходом.

- Иди, София, - напутственно сказал король своей бывшей любимице. - и не просто иди, а беги и наконец-то пойми, что для дэцэпэшницы нет более важного занятия чем лечебная физкультура.

Девушка быстро встала с колен и уже хотела уходить, но тут в королевскую столовую вбежал управляющий спортзалами. Его лицо было переполнено страхом и отчаяньем.

- Ваше гимнастическое величество, у нас большая беда! – почти закричал он от волнения. – Великие Спортзалы горят!

- Что?!! – удивленно вскликнули все присутствующие.

- Сегодня целое утро из всех концов королевства ко мне приезжают гонцы и сообщают, что в их городах на рассвете начались народные бунты. Дэцэпэшники поджигают спортзалы и ходят колоннами по улицам, крича, что они не желают тратить свои лучшие годы на лечебную гимнастику, а хотят жить, как они выражаются, так, как все: любить, заводить свои семьи, иметь время на развлечения и увлечения.

- Что?!! – закричал с дикой яростью Король. – Долой монархию?!! Долой волю Истины?!! Да они хоть понимают, что делают.

Ходят слухи, - весь трепеща от страха, продолжил управляющий. - что сейчас все эти бунтовщики сейчас стекаются в столицу, чтобы сегодня вечером или завтра утром поджечь королевский дворец, и таким образом отомстить Вам, Ваше Гимнастическое Величество, за то, что вы разрушили построенный разбойником Дионисом кабак.

- Как?! Они еще смеют мне мстить за то, что я спасаю их от погибели? – начал лютовать король. – Разве мало в моем королевстве таких дэцэпэшников, которые настолько сильно поправили свое здоровье, что получили от меня разрешение заниматься всего лишь по часу в день, и сейчас у этих людей масса времени для обогащения и процветания своих собственных семей и нашей великой монархии?!

- Ваше Величество, ну что вы сравниваете этих негодных лентяев с магнатами Дэцэпэрии – нашей главной силой и опорой. – спокойно процедил Эспандер. – Зачем нам работать и стремиться к счастью, если можно все получить здесь и сейчас?

- Хватит тратить время на разговоры, уподобляясь бездельникам, мои верные ревнители истины. Немедленно пошлите самых лучших солдат из моей стражи на поиски Диониса и всей этой сумасбродной шайки и дайте приказ уничтожать неверных прямо на месте. Хватит!!! И так долго терпели.

- Нет, Ваше Величество! Нет! Прошу Вас! – запричитала в рыданиях упавшая перед королем на колени София, которая во время всего предыдущего разговора стояла ни жива, ни мертва. – Пощадите братца, Господь мой! Свет мой в окне…

- Прекрати истерику, блаженная!!! Только женской дури мне сейчас не хватает! – созлобил король, отпихивая припавшую к его стопам девушку носками сапог и спешно направляясь к двери. - Поспешим, господа. Нельзя терять ни минуты.

II

В это время на улицах столицы Дэцэпэрии уже начался повальный хаос. Начинали полыхать ярким пламенем уже не только Великие Спортзалы, но и другие государственные и частные здания: банки магнатов, магазины, в которых жителям страны никогда ничего не давалось в долг, школы, где детям с самых ранних лет прививали чувство глубокого уважения к существующей власти и святой воле самого справедливого во всем мире короля Отжимания, особняки королевской свиты… Ощутив долгожданное веяние свободы, простые люди устроил настоящее гульбище – начали кутить да бражничать, ходить по улицам, распевая на всю округу скверные песни и открыто хуля жесткий режим правительства.

Почувствовав, что начатое ими дело уже возгорелось до всеобщего народного восстания и вполне может продолжиться без них, разбойники начали советовать своему главарю на некоторое время, так сказать в целях безопасности, удалиться из столицы и спрятаться на окраине.

В той лесной глуши, в которой не так давно существовал единственный в королевстве Отжимания - великого правителя и благодетеля всех дэцэпэшников обычный мужицкий кабак, у Диониса еще остались верные ему люди, которые могли предоставить ему надежное убежище, и никогда бы не предали. Но, не смотря ни на что, Дионис был не из тех лоботрясов, которые не могут чувствовать ничего кроме животной жажды наслаждений, и боятся своих врагов. К тому же жизнь без сестры – единственного оставшегося у него родного человека представлялась бунтарю напрочь лишенной какой-либо цены и достаточного для существования смысла. Но большая часть его беспутной босоты слушала революционные речи своего молодого вожака, откровенно зевая от скуки и непонимания.

И все же в этой шайке разбойников нашлось человек пятнадцать-двадцать, которые жаждали полного свержения власти ненавистного им диктатора так же, как и их главарь.

Взявши украденные перед поджогами Великих Спортзалов гири, гантели и гимнастические палки, они направились в сторону дворца.

Начался дождь – холодный, звучащий металлически-ровно, абсолютно безжалостный к веселящимся, задумавшимся, влюбленным, чем-то напуганным, негодующим, плачущим и просто идущим людям. Вооруженные холодным оружием бунтовщики вышли на главную улицу ЛФК Силу Духа, на которой Дионис и увидел сидящею на тротуаре сестру. Она уже просто задыхалась от слез и в своем поношенном грязном платье, с растрепанными волосами была похожа на настоящую попрошайку.

Он громко ее окликнул. Услышав голос брата, София, все еще находясь в бреду своего плача, быстро вскочила и бросилась навстречу Дионису и его товарищам.

- Брат! Братик! Братичек! – начала причитать девушка, оказавшись в объятиях разбойника. – Где ты был?! От королевской стражи я узнала, что вы уже в ЛФК, и весь город обегала в поисках. Как ты можешь?! Как у тебя только рука поднялась на бунт против нашего, заботливейшего из заботливейших и мудрейшего из мудрейших короля и его праведного режима! Что ты здесь делаешь?! Они же могут в любую минуту схватить тебя и убить на месте.

- Успокойся, родная! Не мучь себя так, Сонечка, ангел мой ласковый! Мы снова вместе – и это самое главное!

- Беги! Беги, да поскорее! Нельзя медлить ни минуты! Солдаты ищут тебя в отдаленных районах ЛФК, думая, что у вас просто не хватить смелости появиться сейчас на Силе Духа. Но ведь король со всей своей свитой, возможно, в двух шагах от нас. Убегай! Ну беги же, родненький… - почти кричала бывшая любимица Отжимания.

- Хорошо, уйду – согласился Дионис, внутренне уже соглашаясь навсегда попрощаться со своей мечтой нападения на дворец и окончательного свержения режима Отжимания. – но только с тобой и ради тебя.

При этих последних словах брата София запротестовала в недоумении: «Я? Я никуда не пойду! Что ты, брат?!! Ты же сам лучше кого бы то ни было знаешь, что малейшее отклонение от истины бесконечно любящего всех дэцэпэшников Великого Отжимания для меня хуже самой смерти».

- Брось, сестра! С твоей ангельской душой да цветущей молодостью природой бы допьяна любоваться, милого любить, земли под ногами не чувствуя, да готовиться стать одной из самых любящих и заботливых матерей, а не до конца гробить свое, и так чересчур слабое, здоровье изнуряющими гимнастическими упражнениями и постыдной для тебя работой обычной кухаркой.

- Да как же тебе не страшно так богохульствовать, братец! Зачем ты мучаешь такими страшными кощунствами и себя, и меня?!! – горестно причитала святая Дэцэпэрии. – Да как же можно сметь думать о любви в нашем положении! Что же это за любовь-то такая, когда сознательно на всю жизнь обременяешь другого человека своими хворями да немощами?!! Нет уж! Хватить силы воли и трудолюбия, чтобы стать достойной брака – не откажусь от счастья. Действительно, не из тех я, кто живет только ради себя. А если - …

- Наши родители тоже были до конца верными Отжиманию и его бесчеловечным законам. – попытался навсегда прервать последнюю фразу Софии Дионис, как будто почувствовав, что готовится произнестись нечто бесконечно ужасное для его слуха. – да так и умерли в нищете да болезнях, потому что были обычными работяги, а не наделенными титанической силой духа аристократами по плоти. А вот ты, сестра, - аристократка. Да только не по плоти, а по сердцу и духу. И твой кумир – самый обыкновенный болван, если этого не понимает.

- А если нет, – продолжила свою фразу София, как будто даже и не слыша слова ядовитого соблазна из уст брата. – то тоже невелика беда. Слава Богу, кто-то, а матушка-земля никем не брезгует.

Эта проникнута горькой душевностью дерзость любимой сестры даже в жар Диониса бросила.

- Да откуда в тебе эта безнадега, милая! – стал он отчаянно протестовать. – Неужели тоже от него?

На что София только опять продолжила обнажение красот своей трепетной души; «Согнусь в три погибели от труда, променяю на тяжелые гантели да тренажеры элитарную способность творить, переломаю поочередно все руки и ноги, но Истину не предам. Жизнь не по совести гроша ломанного не стоит».

При этих словах на глаза Диониса навернулись горячие слезы гордости за сестру. Он снова крепко сжал ее в своих объятиях. София вконец разрыдалась.

В этот момент на Силе духа появился король в сопровождении придворных и стражи (король всегда предпочитал ходьбу езде, поэтому почти никогда не баловал себя каретой и кроме своей личной охраны не разрешал держать коней ни одному жителю своей страны).

- Ба, какая душещипательная семейная сцена! Как мы низко пали, моя милая мечтающая соня! - начал свои язвительные поучения Великий король, подойдя поближе к Софии и Дионису, все еще находящихся в агонии предыдущего разговора. – И этот нож мне в спину вонзает та, которую я некогда считал своей любимой умницей, самой рассудительной из всех тех, для кого я должен жить.

При этих словах София слегка отстранилась от брата, но в то же время крепко сжала в своей нежной маленькой ладошке его дрожащую от злобы и ненависти горячую мужскую ладонь.

- Так что же, Ирод, по-твоему, ради каких-то там бездушных идеалов она должна отказаться от единственного оставшегося у нее родного человека? – начал свирепеть Дионис.

- Молчать, мерзавец! Да после всего того, что ты натворил со своими погаными дружками, тебе даже говорить со мной не положено! Нахлебники! Тунеядцы, бессовестно живущие за чужой счет! Да некоторые из вас без меня и моей свиты даже поесть по-человечески не смогут. Жить без нас?! Никогда! В темницу! В подземелье, а затем прямым ходом на виселицу! Всех! Всех! Весь народ до последнего калеки!

- А не высоко ли берешь, спаситель недоделанный! – зловеще проскрежетал Дионис, и София заметила, что он начал медленно вынимать из кармана револьвер, который украл у короля еще во время своего побега из дворца.

- Нечестивцы! Недочеловеки! Проходимцы поганые! Ненавижу! Вы недостойны жизни! Не-до-сто-йны!!!!

Король уже намеревался приказать своим стражникам немедленно расстрелять на месте Диониса и его сестру, но оглушительный звук револьвера разбойника опередил его, и в руках Отжимания оказалась смертельно раненная София. В последний момент она успела защитить короля своей спиной и жизнью.

- София! Девочка! Все, что угодно, только не это! Такая кара не под силу даже самым великим. Доктора сюда, немедленно! – начал лихорадочно бормотать великий правитель Дэцэпэрии, еще не сознавая до конца, что произошло.

Умирающая крепко обняла его за шею и, собрав воедино последние силы, начала пытаться говорить:

- Не нужно врача, Ваше гимнастическое величество! Ваше прощение для меня сейчас будет самой лучшей помощью! А смерть… Не так уж она и страшна, когда умираешь в кругу самых дорогих для тебя людей.

- Что ты, милая! Даже думать об этом не смей! С твоей силой воли и доверием Святой Истине ты обязательно поправишься, осуществишь все свои самые заветные девичьи мечты, станешь счастливой, сторицей вознаградишься за все свое трудолюбие и усердие…

- А по-моему, Ваше Величество, большей награды, чем я получила несколько мгновений назад, не бывает. Мне не доведется пережить боли от потерь близких людей. Мне не нужно будет в свое время учиться жить без вас, или без Диониса. Неужели при этом можно еще что-либо желать?! Прощайте, Ваше Величество.

Прощай, братец, прощай родненький. Не сживай себя виной со свету. Наверно, так было угодно самому Богу. Очень сильно тебя люблю, но этот злополучный момент я просто не могла поступить иначе. Прощайте, мои хорошие, и помните, что я любила всех.

Эту фразу София сказала на своем последнем вздохе. Когда она тихо закрыла глаза и беспомощно раскинула руки по сторонам, король впервые в жизни горько заплакал, а Дионис, который все это время тоже стоял на коленях подле сестры, отрешенно уткнул свое белое, как мел, лицо в ее девственную грудь.

В этот момент изо всех сторон Силы духа послышалась удивительно лиричная и проникновенная песня-восхваление великого правительства Дэцэпэрии и его святых законов, а вслед за этим на Силе Духа появился отряд элитных королевских солдат, возглавляемый Эспандером, и большая толпа людей в гимнастических костюмах.

- Ваше светлейшее гимнастическое величество, благодаря Вашим верным воинам и глубоко преданным Вам честным жителям Дэцэпэрии, мятеж в стране подавлен, а большая часть организаторов бунта уже в темнице. – начал докладывать последние новости Эспандер. – Великие Спортзалы вовремя потушены и почти что не повреждены. Люди приходят в себя, слезно просят у нас прощения за это временное помутнение общественного сознания, и уже просто не дождутся открытия Великих Спортзалов и возобновления Великой лечебной физкультуры.

- Чем же, интересно, ты их так запугал, подлец! – при всем своем большом желании не смог себя сдержать Дионис.

- Молодец, Эспандер! Я всегда знал, что могу на тебя положиться даже в самые сложные для моего королевства времена. А кстати, кто автор этой божественной песни, которой вся моя страна сейчас прославляет очередное торжество Истины и Справедливости?

- Это одна из песен покойной Софии, Ваше гимнастическое величество. – вмешался в разговор молодой паж короля Прыжок, который был лучшим другом самой мудрой девушки Дэцэпэрии.

- Я всегда думал, - смущенно произнес король - что так глубоко и красиво писать о нас можем только мы сами. Как же дорого нам стоят наши ошибки.

На ее похоронах было очень много цветов и слез. Близкие, друзья и просто многочисленные почитатели ее мудро-нежного таланта-цветка прощались с Софией в самом красивом зале дворца. Отжиманий и Дионис без единого слова просидели у ее изголовья один напротив другого не один долгий час. А после окончания церемонии погребения, глубоко мучительной для каждого из них, Дионис подошел к своему строгому благодетелю, и они крепко пожали друг другу руки.

С годами некогда опаснейший политический преступник Дэцэпэрии Дионис стал мудрым и добрым управляющим Великих королевских Спортзалов, в которых теперь не только выполняли самые сложные и полезные для всех дэцэпэшников гимнастические упражнения, но и дурачились, как беззаботные ребятишки, играли с большим молодецким азартом в волейбол и футбол, шутили, влюблялись на всю жизнь, доверяли любым наставникам самые смелые мечты и желания..

Король чувствовал себя бесконечно счастливым, играясь с веселыми ребятишками подопечных Диониса – этим мaлым суждено было стать самым талантливым поколением Дэцэпэрии. Но каждую ночь великий Отжиманий просыпался в слезах от тяжелых снов, в которых он просил прощения у Софии и снова ее терял из-за каких-то своих необдуманных поступков и приказов. Но самым большим событием после смерти глубоко мудрой воспитанницы Отжимания стало для всех дэцэпэшников то, что отныне чудесное исцеление можно было получить не только в Великих спортзалах, но и на могилке великой святой Дэцэпэрии.

Анна Сыромятникова